Фильм-скандал в прокате с 20 февраля, но на фестивале в Гетеборге его уже показали при полных залах. Публикуем фрагмент интервью с главными актерами в нашем февральском номере.

Сценарный и режиссерский дебют Сергея Тарамаева и Любови Львовой еще не вышел на экран, но его уже успели обозвать гей-драмой, обвинили в соответствующей пропаганде и, что уж там, собирались запретить прокат. Сами авторы каждое интервью начинали со слов: «Эта картина о романтических героях, которым нет места в современном мире». О чем на самом деле это кино, Полине Сохрановой рассказали главные герои — Евгений Ткачук, Алексей Франдетти и Егор Корешков — по дороге на съемку холодным зимним утром.

Скажите, а правда, что всем молодым русским актерам приходится хоть раз сыграть в кино солдата или мента?

ЛЕША: Откопали, раскрыли!

ЕГОР: Ну, когда никакого выбора нет, ты волей-неволей идешь на компромисс, а что делать?

ЛЕША: Также не забываем, что у нас имеются семьи, дети, мы хотим ездить на машине, снимать квартиры, нормально жить, в конце концов. И к слову о солдатах — да, в моей биографии есть сериал «Солдаты 16: Дембель неизбежен». Он появился, когда бабахнул кризис 2008 года и у меня слетело семь полнометражных проектов. Семь! Выбор был — либо зарабатывать деньги своей профессией, либо быть гордым. Я решил: ну ее, эту гордость, на фиг. И это совершенно честный, мне кажется, подход.

О’кей, а что-нибудь веселое в солдатских ролях есть? Ну, там, форму примерить?

ЛЕША: Нет.

ЕГОР: Нет, это не прикольно совсем. Никакая военная форма не спрячет убогое содержание. Вот если б сценарий хороший...

ЖЕНЯ: Извини, Егор, я тебя перебью.

ЕГОР: Да ничего, я привык уже.

ЖЕНЯ: Вот человек годами играет бандюганов, реальных пацанов — и вдруг появляется в кадре в образе мента. И все, для большинства людей он перестает быть «нашим пацаном», а сразу становится лохом, который идет на все, лишь бы бабла срубить.

ЛЕША: А лично я сложно отношусь к сериалам про Великую Отечественную войну. Когда читаешь сценарий, вроде все неплохо, но все они друг на друга похожи. Поэтому здесь зависит от истории — кем и как она рассказана.

ЕГОР: Я все понял. В общем, главная проблема российского кинематографа — нет нормального предпродакшена.

ЖЕНЯ: Ради этого я сейчас даже из машины выпрыгну. (Выскакивает на ходу из машины и кричит: «Большая проблема — отсутствие сценариев!» Садится обратно.)

ЛЕША: Вот, с Женькой всегда так. За это и любим его.

А теперь самое время обсудить фильм «Зимний путь». Я, простите, его не видела.

ЛЕША: Ну во-о-от, ваша очередь прыгать из машины.

Зато я читала сценарий два года назад, когда Сергей Тарамаев его только написал. Как вы попали на съемочную площадку?

ЛЕША: Евгений, теперь ваш выход.

ЖЕНЯ: Любовь Львова увидела меня в фильме «Чужая», пришла домой и говорит Тарамаеву: «Сережа, я нашла актера на роль Лехи». Сережа ответил: «Главное, чтобы Леха согласился». Потом мне дали сценарий. Понравилось все, кроме одного вопиющего момента. Тогда я пригласил Любу с Сережей в гости, и мне объяснили, что фильм не про геев, они там нужны для усиления истории. Я все понял, и мы договорились.

На фестивале в Выборге ты, Женя, сказал, что кино «Зимний путь» вышло ко времени. К какому такому времени?

ЖЕНЯ: Это значит, что оно отражает современную действительность. Каждый из нас живет в своей картоночке. И чтобы выразить чувства или сказать правду, нужно переступить через свои запреты, которых у каждого накопились уже миллиарды.

Почему же «Зимний путь» все упорно называют фильмом про геев?

ЖЕНЯ: Потому что людям нужны ярлыки, иначе они не понимают, зачем вообще идти в кино. Фильм про геев? Я пойду. Комедия? Я пойду. Хотя Тарковский утверждал, что любое деление по жанрам — это ущемление своего «я» на потребу зрителю.

ЛЕША: Не хочу никого обидеть, но пресса — дура. Большинство журналистов ухватились за словосочетание «гей-драма» — и пошло-поехало. Шок! Скандал! Мужики трахаются! А ничего, что вообще-то в самый горячий момент фильма Женя в шубе? Это кино про два разных мира. Про то, что люди друг друга не слышат и слышать не хотят. Про то, как рязанский парень приехал покорять Москву красными штанами.

Тарамаев говорил, что Женя за две недели до съемок начинает красные штаны носить. А Леша входит в кадр — включается, выходит — выключается.

ЛЕША: Ага. И еще у Жени большие светлые глаза, а у Леши узкие китайские. Я что хочу сказать: у каждого своя кухня.

А какая у тебя кухня, Егор? У тебя на весь фильм один монолог про светский гуманизм. Долго готовился?

ЕГОР: Я начал готовиться за год. Обратился в Российское гуманистическое общество, запросил устав и программу, подал вступительные документы. Мне отказали, сославшись на какие-то формальности и на то, что я, по их мнению, недостаточно гуманен. Но все равно полученные знания пригодились мне в работе над ролью. 

Оставшуюся часть этой искрометной беседы можно прочесть в февральском номере Interview. Она появится и на нашем сайте — ближе к российской премьере фильма.