Евгения Ткачука можно увидеть в спектаклях Театра Наций, московского ТЮЗа и Театра "Практика. Среди киноработ артиста – роли в фильмах "Александра", "Чужая". А еще Евгений — мастер импровизаций и перевоплощений и — великий мифотворец. Так что, когда с ним общаешься, не всегда понимаешь, что в его словах правда, а что вымысел. Ведь о серьезном он может говорить с лукавой улыбкой, а о простых вещах рассуждает с максимальной серьезностью.

В Выборге на фестивале "Окно в Европу" показали фильм Сергея Тарамаева и Любови Львовой "Зимний путь", в котором Евгений исполнил одну из главных ролей. За эту работу артист получил награду выборгского смотра – приз За лучшую мужскую роль.

- Евгений, почему вы доверились Любе и Сергею? Они были известны как артисты Мастерской Петра Фоменко, но никогда не занимались режиссурой.

- Им нельзя не довериться. Они очень открытые люди, с которыми мы сразу нашли общий язык.

- Настолько, что часть съемок проходила там, где вы жили?

- Да, точно. И, знаете, было очень удобно: никуда не надо ехать – где живешь, там и работаешь.

- Что это было за пространство?

- Бывший парфюмерный завод. Не знаю, что там сейчас, но какое-то время я там жил. Немного уголовщиной попахивает, так как складские пространства нельзя занимать для жилья. Но мы тихим сапом провели воду, сделали свет и поставили печку, которую нужно было топить дровами.

- Возвращаясь к фильму. Когда шла работа над картиной "Зимний путь", о чем для вас была эта история?

- Вот, живешь ты на этом свете, знаешь, чего хочешь, уверенно стоишь на ногах, и все идет по плану. И вдруг ты понимаешь, что это не единственный путь, есть и другой. С одной стороны существующая в голове схема мешает принять что-то новое, а с другой – возникает чувство, что иной мир тоже очень интересен. И это лишь два варианта, а их на самом деле множество. Но отказаться от себя трудно, и ты начинаешь отстаивать прежний путь, сам себе мешаешь вырваться и превратиться во что-то иное. И если перерождение к лучшему не получается, то человек становится несчастным, одиноким и озлобленным. Обо всем этом для меня история моего героя Лехи.

- В фильме есть момент, когда Леха слушает исполнение одной из пьес цикла Шуберта "Зимний путь". И кажется, что в нем самом что-то начинает меняться. С другой стороны герой Алексея Франдетти – оперный певец – настолько сильно переживает это музыкальное произведение, что оно становится его реальностью. Для вас эта картина о положительной или о разрушительной силе искусства?

- Тут можно процитировать Максимилиана Волошина – "Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье — творящий ритм мятежного огня" (трагедия материальной культуры "Путями Каина" — прим.авт.). То есть, до тех пор, пока ты не разрушишь что-то, ты не начнешь строить новое. В фильме есть и то, и другое: и живительная сила, и разрушительная — они не разделимы.

- Вы в актерской профессии, наверняка, прошли путь перерождения. Сначала ребенком выходил на сцену, а потом попали в РАТИ к Олегу Кудряшову. Взгляд на театр изменился?

- С каждым новым шагом все менялось кардинально, и меняется до сих пор. Я рад, что идет постоянное движение, так интереснее жить. Всегда хочется найти именно то, что тебе близко в данный момент.

- А вы приходите в Сызранский драматический театр имени Алексея Толстого, где начинали играть ребенком?

- Бывает.

- Какие чувства посещают?

- Это родное для меня место, я люблю его, мне нравится туда приезжать.

- А что-то поставить там желания не возникает?

- Есть и желание, и задумки, но пока что не буду об этом говорить. 

- Вам в театре повезло работать и с новой драмой, и с классической литературой. Что ближе? Что сложнее?

- Какой бы материал ты ни брал, все зависит от внутреннего подключения. Неважно, когда написано произведение. Все можно считать классикой, если попадает в душу, если цепляет. Мне кажется, если зацепило артиста, больше вероятности, что зацепит и зрителя, потому что, выходя на сцену, актер понимает, о чем говорит и зачем.

- Вы играете в Театре Наций, в ТЮЗе, в Практике. Ощущается разная энергетика площадок?

- Конечно. Но есть такие спектакли, как "Шведская спичка", в которой почти ничего не зависит от площадки. Главное, чтобы был ансамбль. Если ансамбля нет, то спектакль плохо пройдет, если он есть, то спектакль фееричен. Что касается аудитории, то артисту интересно любую аудиторию брать в оборот и раскачивать.

- Где вы себя ощущаете комфортнее на сцене или на съемочной площадке? Спектакль играется от начала и до конца, работа видна здесь и сейчас. Что получится в кино неизвестно до конца.

- Да, но в театре тоже не всегда все известно. Там, например, может многое засвистеть от человека, опоздавшего на спектакль. Он прибежал, и спектакль сорвался, потому что пропущен момент подготовки. Или у кого-то в зрительном зале зазвонил телефон, или что-то упало, и событие смялось. Театр очень тонкая вещь.

- То есть там драйва больше?

- О! Иногда в кино бывает такой драйв! Представьте, огромная группа готовится снять сцену. И нужно в конкретный момент зажечь пространство, вплести в него жизнь и всех партнеров сделать соучастниками происходящего. У нас в "Зимнем пути" есть эпизод побега главных героев из консерватории. Мы с Лешей Франдетти бежали, что-то кричали, в общем, в этот момент кто-то в кого-то врезался. Нам пришлось срочно менять дислокацию. Весело было.

- У вас есть какие-то внутренние актерские установки?

- Чем меньше ты себе придумываешь установок, тем больше внутренней свободы. Но важно чувствовать момент и понимать, когда можно себе что-то позволить, а когда нет.

- Представляя картину, вы сказали о том, как важно, чтобы все было ко времени. "Зимний путь" после съемок еще год ждал своего часа. Если бы фильм вышел раньше, до шумихи с цензурой, ему было бы проще?

- Скорее всего. Ребята два года назад предугадали то, что происходит сейчас. И у них сейчас очень непростой период. Им сначала говорили о том, какой прекрасный фильм они сняли, а затем почему-то кидали без каких-либо объяснений. Неприятно, что так поступают.

- А вы ведь тоже пробудете свои силы в кинорежиссуре? Я имею в виду короткометражный музыкальный фильм "Молитва".

- Да, это мы с группой друзей собрались, что-то придумали и сняли. Такая проба пера была. И сейчас есть какие-то мысли, но нужно найти команду, а это самое сложное. У Любы с Сережей получилось собрать единомышленников, которые самоотверженно работали.

- Любовь и Сергей в какой-то момент приняли решение уйти из театра. Скажите, а у вас могло быть что-то кроме актерской профессии?

- Я не думал об этом. Но точно знаю одно: единственный путь для любого человека – творчество. Оно может быть в чем угодно, в любой профессии. Перефразируя Хармса: делая сапоги, я сотворяю мир, мне важно, чтобы этот новый мир не причинил вреда тому миру, в котором он сотворен.