На сцене Театра наций запахло хлебом и молоком

Новые известия

«Снегири» стал первым спектаклем Театра наций с тех пор, как его возглавил Евгений Миронов. Постановка родилась как дипломный спектакль мастерской Олега Кудряшова в РАТИ (бывшем ГИТИСе). Выпустившись, студенты разошлись по московским театрам. Но по инициативе Театра наций «Снегири» были возобновлены на его сцене в новом — взрослом — сценическом варианте. Молодые артисты играют своих ровесников — юных солдат, погибших в первом же бою Отечественной войны.

В нашем театральном языке пока нет словосочетания «школа Кудряшова», «кудряшовцы». Просто сидя на очередном спектакле, ты спрашиваешь о каком-нибудь явно хорошо обученном молодом актере: «Чей он?» И слышишь в ответ: «Олега Кудряшова». Выпускаясь, его студенты разбираются по театрам, существуют отдельно и поврозь и, «не просаливая болота», играют «на повышение» нашего общего театрального уровня.

Пьеса Нины Садур написана по роману Виктора Астафьева «Прокляты и убиты». Речь идет о прадедах сегодняшних студентов. Точнее, о ребятах, которые ничьими прадедами стать не успели: призванные прямо со школьной скамьи, они ушли и не вернулись, беспощадно убитые врагами, голодом или «расстрельными» приказами советских органов НКВД. Молодые актеры играют своих сверстников, призванных в армию из самых дремучих уголков: сибирских деревень, поселков, городков. Для своих ролей актеры явно осваивали сибирские говоры, осваивали баян, учились наматывать портянки и держать краюшку хлеба как драгоценность. Хочется надеяться, что «присваивают» не только внешность, но пропитываются душой произведения Астафьева. Этот автор все простит — и неумелость, и нехватку средств, все — кроме фальши.

У молодых исполнителей этого спектакля какие-то на удивление «промытые» лица. И своих героев они, кажется, любят, восхищаются ими, жалеют. Вот степенный старообрядец Рындин (Роман Шаляпин) с упоением вспоминает «жаренье», которое дома не доел. А вот острослов великан Леха Булдаков (Владимир Абашин) рассматривает плюгавенького немца: «Ужели карликов гонят воевать! Ну, фашисты!» Двух братьев Снегиревых Еремея (Артем Тульчинский) и Сергея (Павел Акимкин) ведут на расстрел за самовольную отлучку на два дня в деревню к мамке. Они держатся за руки, сжавшись как перед прыжком в холодную воду, а за их плечами две белые девочки-души оглядываются по сторонам на всех стоящих вокруг и стонут: «Что же вы делаете, дяденьки?! Что же вы, дяденьки, делаете?!!!» Но падают на доски шинели, обозначающие смерть еще одного солдата.

Оформлен спектакль в традициях «бедного театра»: несколько деревянных помостов, которые то нарами станут, то забором, то выкопанной могилой. Самый дорогой элемент реквизита — печка-буржуйка. У нее солдаты греются, в нее суют дрова. А еще из нее вылезет голова хантыйской колдуньи-шаманки, чтобы побранить веселого солдата Лешку Шестакова (Евгений Ткачук) за его шалости на деревенском погосте.

Лешка Шестаков в исполнении Евгения Ткачука — главный герой и главное открытие спектакля. Все живет в воспоминаниях единственного выжившего бойца, ставшего инвалидом. С ним и через него мы видим и ребят его роты, и отцов-командиров, и первый бой. Евгений Ткачук — из тех актеров, на которых можно придумывать репертуар. Кажется, что и Иванушка-дурачок в «Коньке-горбунке» — его роль, и о Бумбараше с ним можно думать. Легкий, улыбчивый, его Лешка живет на сцене с самозабвенной отдачей. Он так реагирует на каждое слово партнеров, на каждый жест, на каждый поворот сюжета, что и зрителей заставляет видеть происходящее своими глазами.

Евгений Миронов только начинает строить свой театр, делает первые шаги по формированию афиши. И хорошо, что первая нота звучит так чисто и верно.

Ольга Егошина, 18.04.2007