В спектакле “Калигула”

Такого количества автомобилей класса “А” вокруг театрального и совсем немодного здания я давно не видела. Всему виной — “Калигула”, премьера в Театре наций и Евгений Миронов, исполняющий роль сумасбродного императора с садистскими наклонностями. А также его однофамилица — Мария Миронова.

Вип-гостей в Театральном центре на Яузе множество. По дорогим костюмам сразу видно успешных менеджеров, по шарфам — людей из творческой богемы. В пятом ряду устроились Алла Пугачева с Максимом Галкиным, кстати, весьма просто одетые. В ложе — лидер немецкого театра Томас Остермайер. Все пришли посмотреть на постановку, в которой сошлось так много гарантов чего-то интересного: Миронов, Миронова, режиссер Някрошюс, да и сам предмет художественного осмысления — Калигула, чье полное имя Гай Юлий Цезарь Германик.

Литовский режиссер с мировым именем — человек натуры, от нее и отталкивается. Камушки, камни, булыжники, а также деревяшки, мятая бумага — все у него идет в дело. Но главным предметом, который является главной движущей силой действия, становится у Някрошюса обыкновенный строительный шифер. Этот самый востребованный на строительном рынке асбоцементный волнистый лист обладает большими прочностными характеристиками: например, выдерживает вес человека. А Калигула испытывает на прочность человеческую душу. Во всяком случае, нелегкие шиферные листы таскают на себе патриции, а в центре застыла триумфальная арка. Правда, выполненная из шиферного же листа, она смотрится пародией и насмешкой над истинным триумфом.

Пьеса Альбера Камю “Калигула” подходит почти всем властям и всем временам — это не требует доказательств. У России были свои калигулы в недалеком прошлом. И зарекаться, что не будут, не стоит. Потому что власть, тем более абсолютная, развратит любого. На сцене демонстрируют ненастоящие жестокости от власти, это за театральными стенами творится истинный беспредел, который еще не достиг своего апогея. Впрочем, Някрошюс не из тех, кто проводит прямые аналогии с реальной жизнью, к тому же его мало занимающей. Его “Калигула” заглядывает в душу. А там такой мрак, такой беспредел…

— Все воруют. А я хочу воровать открыто… — заявляет Калигула, стоя на авансцене. Миронов изумленно растерян, как дитя. Он хладнокровен, сердцем жесток, он ковыряет души. А души не протестуют, а если и протестуют, то коротким приступом истерики. Есть абсолютная власть, которую породили абсолютные рабы, хоть они и патриции. Здесь сильные работы у Нифонтова, Ткачука и Девотченко.

А правда, зачем напрягаться — читается на бледном лице беспредельщика Калигулы, — если любое твое желание из разряда отвратительных или невозможных не встречает сопротивления. Убить жену, отца, детей? Лишить наследства, денег? — сколько угодно. А вот достать луну…

Мужчина захотел луну, а вовсе не женщину, которая — вот она, рядом… Мария Миронова — Цезония, и это, пожалуй, самая превосходная работа в спектакле. В отличие от многих у нее выстроена драматургия роли от и до: от желания любви до добровольного служения ее злу. Актриса существует, кажется, на пределе возможностей, на грани безумия. Правда, ее безумие носит тихий характер, отчего становится совсем страшно. Тих и финал: двое наедине со смертью — без камешков, булыжников и шифера.

материал: Марина Райкина
газетная рубрика: ПРЕМЬЕРА

www.mk.ru